Читать книгу - "Москва навсегда. О нелюбви и не только - Сергей Жарков"

– Ну, Ванька, ты выдал концерт песни и пляски имени Пятницкого! – сказал Золотарев, обращаясь к сыну. Вся компания, приехавшая из Никольской церкви Солнечногорска с крестин сына Золотарева: сам Ванька, Ванин крестный Никита Романов и Миша Зварич, – смеясь и на ходу раздеваясь, заходила в квартиру.

– Что случилось? – спросила Марина, которая в такой январский мороз в церковь не поехала, оставшись с младшей, Варей, готовила праздничный обед, накрывала на стол.

– Представляешь, он в церкви кричал как резаный! Особенно когда его начали в купель с водой погружать. Люди шарахались от нас! Хорошо хоть батюшка был спокоен, только улыбался, видать привык…

– Ничё, ничё, – успокаивающе баритонил Миша Зварич. – Бывает! Он же маленький, испугался.

– Ну ладно бы! Ну он же спокойный всегда был, а тут! – говорил Золотарев, раздевая сына, переодевал его в домашнюю одежду, поправил крестик, погладил его по белесой, коротко стриженой, ершистой голове.

– Пап, каши хочу! – оказавшись дома и успокоившись, потребовал сын.

Сзади подошла жена, увидев золотой крестик, спросила:

– Зачем такой дорогой купили?

– Не я купил, – ответил Золотарев. – Успокойся, это крестный, – он мотнул головой в сторону Романова. – Никита, – добавил он, отправляя сына в ванную мыть руки.

– Всё равно. Можно было и подешевле купить!

– Перестань чужие деньги считать! Моем руки, и давайте за стол! – обратился уже ко всем Золотарев.

– …Перехожу на другую работу, с февраля выхожу! – начал рассказывать Золотарев своим друзьям после того, как, выпив две рюмки за сына и родителей, закусили домашними солеными огурцами, соленым салом с хорошими мясными прослойками с рынка, бородинским хлебом, домашней соленой капустой, чуть подмороженной, хрустящей, покрытой нарезанным репчатым луком и политой пахучим подсолнечным маслом. Все с удовольствием закусывали, положили по тарелкам салат «мимозу». Золотарев аккуратно ел вареные тефтельки.

– Пойду за картошкой и котлетами, – сказала Марина, вставая.

– Да, неси котлетки! – похлопал себя по наросшему за десять лет после общежития упругому животу Зварич. Еще более крупный, похожий на средних размеров молодого медведя Никита Романов, молча моргнув, начал разливать водку по третьей.

– Два дня назад окончательно все условия обговорили, договорились! – продолжил прерванный рассказ, Золотарев.

– И куда переходишь? – спросил Зварич.

– В частную компанию, занимается маркетинговыми исследованиями и электронным СМИ.

– И кем?

– Заместителем директора. Да вы наверняка помните, у меня как-то был в общаге парень на дне рождения. Он директором, Крайнов. Помнишь, Миша?

– Крайнов, так-так…

– Ну, спокойный такой, у него еще русые волосы, жилистый…

– Спокойный?

– Ну да, молча сидел водку пил. Вспомнил?

– У тебя друзей было пол-общаги, всех разве вспомнишь…

Все засмеялись.

– Он не с общаги, почти земляк, с Нска, женился на москвичке. Всё детей никак не могут завести…

– Не помню, – ответил Зварич.

– Кстати, как у тебя твоя Таня с дочкой? Не болеют?

– Дочка простыла… так… – Зварич покрутил правой рукой в воздухе. В это время Марина принесла с кухни картошку.

– Давай, под картошку, Никитич, наливай! – сменил тему Зварич.

– Володя, сходи за котлетами на кухню, – сказала Марина мужу. Сама начала раскладывать картофельное пюре. Тот через пару минут вернулся с кастрюлей с жареными котлетами, пока друзья разливали водку.